Художественный руководитель Театра имени Леси Украинки Михаил РЕЗНИКОВИЧ: «Пусть расцветают все цветы, кроме бумажных!»

«У нас самые высокие доходы среди украинских театров. Мы больше всего налогов платим государству»

— Юбилей — это всегда этап. С одной стороны, подведение промежуточных итогов, с другой — повод наметить дальнейший путь развития. Каким видится этот путь вам?

— Мне кажется, движение украинской культуры вообще и театра в частности должно происходить по принципу: пусть расцветают все цветы, кроме бумажных! То есть должны быть представлены самые разные направления — от классики до авангарда и самые разные жанры — от фарса до трагедии. Но при этом хорошо было бы, если бы власть по возможности определила для себя, какие направления важнее, что стоит поддерживать, в первую очередь развивать на государственном уровне, что опасно утратить, потеря каких направлений нанесет больший ущерб будущим поколениям.

Убежден, в приоритете должно оставаться искусство духовное, которое заставляет задуматься над вечными человеческими ценностями. Есть два безусловных принципа, выведенных Пушкиным и Гоголем: «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал», и «Театр — кафедра, с которой очень много можно сказать миру добра». Если власть не осознает, как важно сегодня поддерживать искусство, следующее этим заветам, в стране впоследствии может наступить духовная катастрофа. Задуматься над этим стоит уже сейчас: «камо грядеши» — куда идем?

Авангард важен, нужен, даже необходим. Он разрушает привычные, омертвевшие способы выражения в искусстве, вчерашние театральные формы. Миссия его целебна, но в то же время и разрушительна. Авангард хорош, когда необходимо разрушить старое, но... Что предлагается взамен?

Приемы авангарда, отдельные его формы можно принимать, лишь ставя их на службу духовному искусству. Я лично критично отношусь к мощному направлению современного российского театра, автоматически перенимающего прагматические западные авангардные движения. Когда режиссер ставит на сцене МХАТа «Трех мушкетеров», но это не Дюма, а винегрет, когда в спектакле Кирилла Серебренникова в Гоголь-центре артисты обнажают задницу... Что это? Эпатаж. Над этим можно посмеяться. Можно поаплодировать. Но что дальше?

Мне представляется, украинский театр должен двигаться в совершенно ином направлении, не оглядываясь на подобные достижения России и Запада. Важно задаться еще одним вопросом: интересны ли в принципе современной Европе вторичные копии среднестатистического западного театра? Думаю, их может привлечь лишь то, чего у них нет. Что-то необычное, самобытное.

Подтверждение этому — неизменный успех Ансамбля Вирского, гастролирующего по всему миру, или, к примеру, наши недавние двухнедельные гастроли в Лондоне. Мы сыграли там драму Леси Украинки «Каменный властелин». Оказалось, англичане не подозревали, что существует еще одна версия знаменитой легенды о Дон Жуане, отличная от мольеровской, пушкинской и прочих. Выяснилось, что украинский вариант оригинален и не менее интересен, о чем можно прочесть в рецензиях британских критиков.

Я не раз пытался убедить разных министров культуры, коих за годы независимости повстречал немало, что в Европу нужно двигать те достояния, которыми гордимся. В театре это прежде всего драмы шекспировского масштаба — «Украденное счастье» Ивана Франко, «Каменный властелин» Леси Украинки и «В воскресенье рано зелье копала» Ольги Кобылянской, хотя это не пьеса.

Для Леси Украинки мы смогли в какой-то мере «пробить окно в Европу», познакомив с ее творчеством лондонских зрителей. А ведь если власть наметила путь на евроинтеграцию, хорошо бы интегрировать в Европу самое талантливое и духовно обогащающее, что есть у нас в живописи, музыке и театре. Важно, чтобы власть позаботилась о будущем, финансируя и поощряя в первую очередь не чернуху, не бытовщину, не злость в искусстве, а «чувства добрые». Востребованы ли они самым широким современным зрителем? Наш театр, исповедующий психологию человека как основу творчества, играет параллельно на трех сценах и собирает аншлаги. У нас самые высокие доходы среди украинских драматических театров. Мы больше всего налогов платим государству...

«Страшен не тот, кто не прочел ни одной книги, страшен тот, кто прочел лишь одну»

— В чем же тогда проблема?

— Прежде всего в воспитании кадров — в образовании. С режиссурой, например, сегодня не проблема — катастрофа. Сегодняшним студентам проще придумать форму спектакля, нежели реализовать ее на сцене, и режиссеру проще обращаться с актерами, как с куклами, марионетками, чем научить их подлинно проживать события и сталкиваться в диалоге. Очевидно, этот вопрос должен волновать и министра культуры, и ректора театрального вуза, и всех педагогов, и власть в целом.

К сожалению, постепенно утрачивается одно из главных достижений режиссуры ХХ века — умение вскрыть в пьесе острый духовный конфликт, разобрать пьесу по событиям. Это высший пилотаж нашей профессии, и чтобы овладеть этим искусством, нужны годы. Выдающийся музыкант Генрих Нейгауз как-то сказал, что пианист, сыгравший три сонаты Бетховена, по уровню не сравнится с пианистом, сыгравшим 23 сонаты Бетховена. То же и в режиссуре: опыт разбора пьесы, опыт постановки спектаклей имеет для молодого постановщика очень большое значение. Это то, на что необходимо делать упор в воспитании молодой режиссуры.

Я подготовил записку министру культуры с предложением организовать на базе нашего театра режиссерскую лабораторию, чтобы несколько режиссеров из разных театров Украины в течение года проходили бы здесь своеобразную практику, постигая принципы событийного разбора. Ведь этим ремеслом можно овладевать годами. Я помню, как мой педагог по актерскому мастерству замечательный артист БДТ Евгений Лебедев говорил нам, студентам: «Проблему действия актер осваивает всю свою сознательную жизнь». Так и режиссер: он (если он, конечно, в трезвом уме и здравой памяти) никогда не скажет, что до конца освоил проблему действия, что поймал Бога за бороду.

— Как думаете, власть не занимается культурой по глупости или нарочно?

— Вероятно, они уверены, что в стране есть проблемы поважнее, и, мне кажется, в этом вопросе искренне заблуждаются. Духовное развитие общества — одно из важнейших направлений в культуре страны, и пренебрегать этим, по меньшей мере, недальновидно. Каким бы тяжелым ни было экономическое положение, финансирование культуры по остаточному принципу ни к чему хорошему не приведет. Черчилль говорил, что политик думает о следующих выборах, а государственный деятель — о грядущих поколениях. Это отличие принципиально.

Не каждый может руководить театром, не каждый может возглавлять киностудию, не каждый может управлять страной и быть министром. У нас же заблуждения на этот счет нередки. Многим кажется, что они все могут. На одной из мировых спортивных олимпиад был лозунг: «I want. I can» — «Я хочу. Я могу». Но даже в отдельно взятом театре между «хочу» и «могу» знак равенства возникает далеко не всегда. Что уж говорить об управлении страной.

Вот я, например, снял два двухсерийных фильма на Киностудии имени Довженко. Оба — высшей категории, один даже представлял Украину в Германии. Но я никогда бы не согласился руководить киностудией — я не знаю специфики этой отрасли, не знаком со всеми тонкостями процесса. Поэтому стремление человека с легкостью необыкновенной пересесть из, предположим, кресла ректора в кресло министра образования вызывает у меня массу вопросов. Но как заметил Гамлет: «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»... Еще один классик, но уже украинской литературы — Павел Архипович Загребельный — однажды точно подметил: «Страшен не тот, кто не прочел ни одной книги. Страшен тот, кто прочел лишь одну». Если такой человек попадает во власть, это действительно опасно — и в культуре, и в транспортной отрасли, и в сельском хозяйстве...

— Очевидно, принципы руководства театром, культурой, страной в чем-то схожи и в любом случае требуют командной работы, грамотной кадровой политики...

— В вопросах кадровой политики театра я не руководствуюсь принципом своего учителя — Георгия Александровича Товстоногова. Он считал, что в театре должен быть лидер — ведущий режиссер, остальные лишь должны ему помогать.

Мне представляется, цель лидера в большом психологическом театре — воспитание не только будущих актерских поколений, но и режиссерских. На сегодняшний день в нашем театре успешно трудятся режиссеры разных поколений. Кирилл Кашликов впервые заявил о себе как о постановщике девять лет назад, выпустив спектакль «Солдатики». Отборочной комиссией одного из самых престижных европейских фестивалей современной пьесы он был приглашен на немецкий фестиваль в Висбаден и прошел с очень большим успехом. Два года назад состоялась премьера его «Джульетты и Ромео», а этой весной вышел третий, по-моему, самый зрелый и гармоничный спектакль Ка­шли­ко­ва — «Вид с моста» по Артуру Миллеру.

У нас очень профессиональные режиссеры Ирина Барковская и Леонид Остропольский, у них немало интересных спектаклей. Успешно работают 40-летние постановщики, например, Олег Никитин, недавно поставивший комедию «Требуется лжец!». Спектакли Ольги Гаврилюк, поставленные на Новой сцене и Сцене под крышей, объездили почти всю Европу. Дмитрий Морозов — представитель поколения 30-летних — выпустил два спектакля с народными артистами театра — «Ненормальную» Надежды Птушкиной и «Женщину и чиновника» Альдо Николаи...

В театре должны активно работать и развиваться режиссеры всех поколений. В этом залог движения и развития театрального коллектива.

— Какие первоочередные задачи ставите сегодня перед труппой?

— Сегодня главная проблема — уровень актерской техники. Очень важно, чтобы артисты понимали, к чему стремиться. Как-то молодая актриса сказала корифею Малого театра Варваре Рыжовой: «Варвара Николаевна, как у вас на сцене все просто!». На что та ответила: «Будет просто, если повторишь раз со сто». Работа артиста над ролью не должна ограничиваться репетицией. Репетиция — только трамплин для дальнейшей работы над ролью, прежде всего работы внутренней. Чтобы научиться ощущать стремительность ритма в современном спектакле — без него мы просто не можем конкурировать сегодня с телевидением, с кино, с шоу-бизнесом... Все эти задачи стоят перед коллективом постоянно, и я надеюсь, мы будем их посильно решать.

«Революция, безусловно, некое самовыражение нации, проявление самосознания и гражданской позиции, но в ней также кроется большая опасность»

— Сегодня многие режиссеры ставят спектакли на потребу идеологии, в угоду власти. Как Евромайдан повлиял на ваши творческие предпочтения?

— В 2005 году наш театр подвергался нападкам власти, причем совершенно несправедливо. Майдан 2004 года и Майдан 2014 года, очевидно, определенные этапы пути страны к подлинной демократии. Чем все это завершится — посмотрим. Революция, безусловно, некое самовыражение нации, проявление самосознания и гражданской позиции, но в ней также кроется большая опасность.

Можно, демонстрируя приверженность Майдану, козыряя тем, что был участником событий, паразитировать на теме патриотизма. И паразитируют на этом главным образом неудачники, отъявленные карьеристы, желающие прорваться во власть или чего-то от власти урвать. Кроме того, на теме Майдана можно очень неплохо под­заработать, что просто аморально. Но кто сегодня задумывается о морали?.. Проблема эта остра не только в Украине, но и в России.

Недавно академик, директор «Эрмитажа» Михаил Пиотровский заметил, что, к сожалению, диктат власти и цензуры сегодня отступает на второй план по сравнению с диктатом толпы и неких «активистов», пытающихся прорвать оборону культуры. По-моему, над этим стоит задуматься. Тут очень важно отделять тех, кто честно занимается культурой и вносит реальный вклад в духовную жизнь страны, и тех, кто, называя себя «активистами», просто-напросто хочет подзаработать.

— В связи со вступлением в силу нового закона объявлен конкурс на замещение должности генерального директора — художественного руководителя Театра имени Леси Украинки. Как вы относитесь к новой процедуре подбора руководства театрами и закону в целом?

— Я к этому отношусь, как к стихийному бедствию, которое надо пережить. Потому что, с одной стороны мы вроде стремимся в Европу и ратуем за евроинтеграцию, а в Европе в отношении театров все очень просто: руководителя муниципального театра назначает мэр, соответственно, он единолично отвечает за то, как театр этот будет в ближайшие пять лет развиваться. А руководителя государственного театра (также единолично) назначает министр культуры. Мне кажется, я пережил это стихийное бедствие — конкурс, и со мной Министерство культуры заключило очередной контракт на пять лет.

Хотя я считаю почти безумием тот факт, что госпожа Подоляк и другие представители Комитета по культуре, формируя новый закон о театре, не собрали ведущих деятелей культуры страны для его обсуждения. Ничего хорошего, окромя дурного, из этого для нашей культуры не вышло. Не хотелось бы думать, что таким образом принимаются законы и в иных отраслях — в сельскохозяйственной или, скажем, в транспортной. Ну как можно не прислушаться к тем, кто посвятил профессии всю жизнь?

— Каковы ваши взаимоотношения с Министерством культуры? И вообще, насколько продуктивна его роль в развитии культуры страны?

— Ну, это серьезный разговор для совсем иного интервью. Нынче я могу лишь сказать, что для меня загадка — те критерии, которыми иногда пользуются чиновники министерства в отношении работы театров.

Между тем, по-моему, они очень просты: посещаемость, то есть движение к аншлагу, доходы, налоги — исправно и в каком объеме они платятся, загрузка труппы, ну и на сладкое (хотя это, очевидно, самое главное) — духовный, творческий уровень спектаклей. Все это меня действительно заботит, и на эту тему я бы хотел пообщаться с министром. Но пока не получается...

Возникает еще масса вопросов, касающихся взаимоотношения театров с министерством. Но они настолько и деликатны, и остры, что я оставляю их для внутреннего употребления.

— И последний вопрос: как вы относитесь к театральной критике?

— А вы считаете, она у нас есть?..

— Ну...

— В идеале профессиональная театральная критика должна анализировать состояние театрального процесса в городе и по возможности способствовать его развитию. Если более просто, она должна давать пищу для размышлений тем, кто рождает спектакль.

Когда-то, в начале 60-х годов, когда я начал работать в Киеве, один мудрый человек сказал: «В Киеве исчезли камерная музыка и театральная критика».

Это случилось после войны, в результате печально известной кампании против космополитизма, которая переросла в откровенный антисемитизм, и в городе исчезли многие профессионалы.

Сегодня, по-моему, у нас камерная музыка замечательна, а вот с театральной критикой похуже... Нет, конечно, время от времени в печати появляются единичные более или менее серьезные театральные впечатления, но в общем...

Мутный поток авторской необъективности, тенденциозности, вопиющего непрофессионализма, а то и попыток травли, оскорблений и прямых провокаций в отношении того или иного театра нарастает. Читаешь подобные опусы — и охватывает даже не злость, а бесконечная печаль от хамства, невежества, бессмысленного жонглирования словами, терминами, понятиями, цитатами...

Нередко нынче о театре пишут те, кто прочел одну книгу, а может быть, и полкниги. Всю эту белиберду многие молодые и неискушенные могут воспринять как что-то истинное. Один из нескольких серьезных театральных исследователей, что еще остались на постсоветском пространстве, о таких авторах отозвался коротко и емко: шваль...

Началось это не вчера и не в нашей стране, так что некая реальность в разные времена культурной жизни общества, где царствует интриганство, злость, сведение счетов, неоправданные амбиции, зависть... а порой и просто стремление при помощи доноса лишить кого-то должности. Публично отвечать на это — дело десятое. Но были моменты в истории театра ХХ века, когда все-таки приходилось...

Так отвечал Георгий Товстоногов, и не кому-нибудь, а Николаю Охлопкову, когда творческие и этические конфликты достигали апогея. Так отвечал великий Анатолий Эфрос после откровенной травли бездарностей, пытавшихся его уничтожить. Может наступить момент, когда не отвечать будет невозможно.

Своеобразие текущего момента в том, что если откровенно публично хаять Льва Додина в Санкт-Петербурге или Сергея Женовача, то можно, как говорится, и в ответ схлопотать. У нас же в Киеве театральная среда устроена иначе. Ну что же... Киевский поэт Наум Коржавин когда-то вывел почти универсальную формулу: «Время дано! Оно не подлежит обсуждению! Подлежишь обсуждению ты, разместившийся в нем...».

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter